журнал "Советская археология" № 14/1955      

      Весьма видное место в зодчестве Пантикапея времени Спартокидов занимают склепы с уступчатыми перекрытиями. В этих произведениях едва ли не с наибольшей яркостью выступает своеобразие боспорской архитектуры. Между тем должно отметить, что данные склепы сравнительно мало привлекали внимание исследователей, обычно обращавшихся к ним только доходя и к тому же трактовавших: их с весьма спорных позиций.         Так, до сего времени остается еще не преодоленной давно возникшая точка зрения, согласно которой боспорские склепы с уступчатыми перекрытиями являются прямым продолжением згейских фолосов, занесенных на наш Юг через малоазиатское, фракийское и даже этрусское посредство. Вряд ли можно сомневаться в том, что названная гипотеза, возникшая в то время, когда господствовала теория влиянии, в настоящее время должна быть решительно пересмотрена.        Как нам уже приходилось отмечать в печати, столь простые архитектурные типы и строительные конструкции, как, например, дома мегаронного типа, круглые или квадратные в плане склоны, перекрытые посредством; напуска плиточных камней, система спор и прямых перекрытий, квадровая кладка и тому подобные явления, нет никакой необходимости .обязательно, возводить к единому источнику, устраняя мысль о возможности их иного возникновения. Далее должно при сопоставлении эгейских гробниц с боспорскимн склепами, твердо помнить, что прототипом для первых была круглая в плане, ульевидная хижина, вероятно, сооруженная из соломы на деревянное каркасе. Можно думать, что известное представление об этих хижинах дают каменные урны  с островов Аморгоса и Мелоса, относящиеся к раннекикладской культуре. Подобные круглые в плане, ульевидные сот (ужения из соломы до сего времени местами сооружались на Балканском полуострове. Недавно их наблюдал в Албании П. Н. Третьяков. Зарисованным П. Н. Третьяковым постройкам весьма близки по внешнему облику конусовидные соломенные сооружения, представленные па берегу Дуная на рельефах колонны Траяна. Не приходится говорить о том, что обычно квадратные или прямоугольные в плане склепы Боспора не могли восходить ни к эгейским фолосам, ни даже к общим прототипам. Наконец, нельзя забывать также, что микенские фолосы и боспорскпе склепы возникли и получили распространение в совершенно различной обстановке и на весьма различных уровнях общественного развития, и что они имели отнюдь не одинаковое назначение: микенские гробницы служили родовыми усыпальницами, а боспорские – семейными склепами.         Нельзя не поставить в вину тем исследователям, которые для выяснения истоков боспорского погребального зодчества, погружаясь в средиземноморские древности, уходящие вглубь II тысячелетия до н. э., вместе с тем полностью игнорируют ту обстановку, в которой, развивалась античная архитектура в Северном Причерноморье. Мы имеем в виду как зодчество соседивших с Боспором местных племен VI-IV вв. до н. э., так и строительное дело населения Северного Причерноморья более рапного времени.         Правда, должно отметить, что вопрос об этом местном зодчестве очень мало привлекал внимание исследователей, а иной раз к тому же это зодчество, представлялось в весьма сомнительном освещении. Так получило не номерное распространение мнение о большой роли ямных жилищ, которые усматриваются в Варваровке под Николаевым, на острове Верезани, в Нимфее. Жилищами там признаются грушевидные но форме ямы, нижний диаметр которых нередко бывает около двух метров. Подобные, нужно думать, по большей части зерновые ямы, заваленные в последующее время различным мусором, принимались исследователями за жилища иной раз, несмотря на наличие поблизости остатков стен монументальных строений одновременных названным ямам. Разобраться в каждом отдельном случае, что представляла собою та или иная яма,, принятая исследователем за жилище, дело довольно нелегкое.. В силу этого и критиковать приходится, конечно, с осторожностью. Но, так или иначе, суть дела не в этих, в конечном счете, отдельных погрешностях, а в другом. Именно в том, что эти примитивные земляные, нужно думать, псевдожилые сооружения нередко заслоняли  от глаз исследователей истинную картину строительства местных племен Северного Причерноморья в античную эпоху. Между тем, как мы увидим из дальнейшего, это зодчество отличалось богатством типов, разнообразием строительных конструкций, широко использовало различные строительные материалы и совсем не было столь примитивным, чтобы сооружать жилье наподобие нынешних помойных ям. Так называемые срубные погребения в курганах второй половине II и начала I тысячелетия до н. в. в бассейне Волги и Донца свидетельствуют о значительном распространении деревянных срубов в зодчестве киммерийского времени. Вряд ли имеются достаточно веские основания: сомневаться в том, что эти погребальные сооружения находятся в известной связи с жилыми домами того времени.        Среди погребальных сооружений эпохи бронзы особого внимания заслуживает знаменитый Майкопский курган, раскопанный К. И. Веселовским в 1897 г.. Гробница в этом кургане представляла весьма сложное сооружение. Обрамленная кольцом из известкового камня могильная яма находилась в центре кургана. Она имела форму прямоугольника с вогнутыми стенками и закругленными углами. Длина ее равнялась 5,33 м, ширина – 3,73 м, при глубине 1,42 м. По углам ямы стояли столбы до 0,26 м диаметром, стенки могилы были обложены деревом, совершенно сгнившим. Могила была разделена деревянной перегородкой пополам на южную и северную части, последняя в свою очередь делилась деревянной же перегородкой на две равные части: восточную и западную. Могила была вымощена речным булыжником, а сверху покрыта деревянным помостом, над которым лежал пласт земли в 0,1 м толщиной, также покрытый другим пластом довольно больших размеров: он далеко выходил за края могилы. Описанное сложное погребальное сооружение могло появиться лишь при наличии значительного развития жилищного строительства, а равно, надо полагать, и строительных конструкций. Видимо, основу конструкции составляли массивные столбы по углам зданий, к ним была прикреплена деревянная обшивка стен, она же служила опорой перекрытию. Перекрытие, нужно думать, уже было сложным, состоявшим из потолка и кровля, нижние края которой, вероятно, довольно далеко выступали за линию стен.         Сказанное показывает, что деревянное строительство юго-восточной Европы еще в эпоху бронзы достигло значительного уровня развития. Обратимся теперь к погребальным сооружениям в курганах античного времени Прикубанья, Приднепровья и других частей Северного Причерноморья. Эти сооружения, являющиеся, как мы уже неоднократно отмечали, ценнейшим материалом для выяснения типов построек и строительной техники местных причерноморских племен, к сожалению, далеко не всегда привлекали достодолжное внимание Н. И. Веселовского и других исследователей курганных древностей нашего юга. Однако, несмотря на недостаточность наблюдений и фрагментарность описаний, в точности которых мы иной раз не можем быть в полной мере уверены, а также нередкое отсутствие планов и иных видов графической фиксации, все же возможно, хотя бы в общих чертах, восстановить характерные особенности сооружения на территории, занятой скифскими и меотскими племенами. Остановимся сначала на двух больших курганных группах Приднепровья – Киевской и Полтавской, в погребальных сооружениях которых большую роль играют деревянные конструкции.       Среди курганов Киевской группы Чигиринские и связанные с ними курганы VI-V вв. до н. э. имеют следующие характерные особенности. Наиболее простые погребальные сооружения ограничиваются могильной ямой, крытой бревнами, к которой иногда ведет спуск со ступеньками. Более сложные имели коридор – дромос, у которого стенки иногда облицовывались деревом и перекрывались деревянной кровлей; дромос вел в квадратную или прямоугольную погребальную камеру, по углам которой ставились столбы; между угловыми столбами нередко устанавливались и промежуточные столбы. Между всеми этими столбами вдоль стенок могильной ямы прокапывались канавки, в них устанавливались тонкие доски или столбики, из которых составлялись стенки могильного сооружения, В центре постройки располагался наиболее глубоко вкопанный самый толстый и, вероятно, также наиболее высокий столб. Такой центральный столб мог служить опорой не только двускатной, но также и четырехскатной кровле. Близкое устройство, но без центрального столба, имели дубовые погребальные сооружения в некоторых Липовецких курганах. Среди Черкасских курганов VI-V вв. до н. э.  хорошо сохранился курган около села Мокневки, раскопанный в 1901 г. В нем была обнаружена погребальная яма с четырьмя столбами по углам и пятым посередине. Значительно более сложное сооружение – было обнаружено А. А. Бобрянскик в 1913 г. при раскопке кургана у с. Жаботина. В середине кургана находилось могильное сооружение размером 6,30 х 5,45м, которое лишь немного было врезано в материк. По четырем сторонам его были деревянные стены, образованные стоящими торчком 54 дубовыми бревнами (до 0,35 м в диаметре), вплотную примыкавшими одно к другому. Вдоль коротких сторон могилы стояло но 11, вдоль длинных – по 16 бревен. Бревна были установлены в канавках 0,55 м глубиной, нижние концы их были обожжзны. По углам сооружения находились бревна особенно больших размеров. На бревнах покоилась покатая крыша или, вернее, потолок гробницы из дубовых и березовых досок, края их далеко выступали за пределы стенок сооружения; выше над этими досками была сооружена другая деревянная кровля.         Два очень любопытных погребальных сооружения были открыты прд раскопках А. А. Бобринского в 1903 г. в урочище Криворуково, около с. Шуровки. Там, в кургане № 440 была обнаружена прямоугольная могильная яма (7,10 х 4,55 м) с четырьмя столбами по углам и четырьмя промежуточными. Посередине стоял мощный столб, толщиной 0,45 м, вкопанный на 0,90 м. Вдоль стенок между столбами тянулись канавки, в которых укреплялись доски, облицовывавшие сооружение. Крыша, имевшая очень пологие скаты, далеко выходила за пределы могильной ямы. Сходное устройство имело погребальное сооружение кургана № 401, только форма ямы там была не прямоугольная, а квадратная (4,80x4,75 м). Пологая двускатная кровля далеко выступала своими краями за пределы могильной ямы. Входной коридор описываемой гробницы имел тонкие деревянные стенки и деревянное же перекрытие. Менее обстоятельно было описано погребальное сооружение Ильинецкого кургана, раскопанного Н. Е. Бранденбургом в 1801-1902 гг. О нем известно только, что квадратный в плане (5,70 х 5,70м) склеп был построен из деревянных бревен и досок и что это сооружение стояло на материке, но не было в него углублено.       Далее должно отметить, что в некоторых курганных погребениях Киевской группы IV и III вв. до н. э. наблюдается применение земляных сооружений. Таковы впускной колодезь, коридор и двойная погребальная камера Рыжановского кургана. Более сложное устройство имело погребальное сооружение кургана №483 около с. Капитоновки; там были сооружены впускной колодезь, коридор и погребальная камера. Вход в погребальную камеру закрывался деревянным щитом, нижняя часть которого была впущена в особую канавку. Стены камеры были обмазаны глиной, по восточной и западной стенке стояли столбы, на которых, вероятно, был устроен навес, может быть, из полотна. Киевской курганной группе во многой близка по характеру погребальных сооружений Полтавская группа, где постоянно встречаются вырытые в материке могильные ямы с дубовыми склепами. Таковым было погребальное сооружение, откопанное Мазараки в 1899 г. в кургане около г/утора Шумейка. Прямоугольная могильная яма (размером 9x7 арш., глубиной 5 арш.) была сплошь обставлена деревом, крыша сооружена из толстых дубовых бревен. Дата этого погребения VI в. до н. э.        В другом кургане, раскопанном Мазараки в 1897-1898 гг. около села Волковцы, погребальное сооружение было выстроено не в яме, а на поверхности материка. Пол сооружения был глинистый, он был обрамлен канавок, в которой установлены торцовые стены из толстых стволов дуба, поддерживавших крышу. Курган в Волковцах относится к V-IV вв. до н. э. . Любопытные особенности наблюдались при раскопках кургана близ села Аксютинцы, произведенных Мазараки в 1905 г.. Там могильная яма (размером 9 х 5 арш. и глубиной 4 арш.) была обставлена по стенкам десятью дубовыми столбами и обрамлена обычной канавкой (0,5 арш. глубиной) для укрепления обшивки стен. Такая же канавка делила погребальную камеру на два отделения, что указывает на наличие в ней деревянной перегородки. Все сооружение было покрыто плоской деревянной кровлей из толстых дубовых бревен, опиравшихся концами на балки, положенные на столбах.        Плоскую кровлю имело также погребальное сооружение в Старшой могиле (около Ромен), раскопанной Самоквасовым в 1889г. Эта кровля покоилась на четырех толстых дубовых столбах, стоявших по углам погребальной ямы. Более сложное сооружение имел курган № II. Могильная яма (размером 12 х 8 арш.) была обнесена срубом на семя столбах. В южной стороне был вход с навесом на шести столбах. В центре ямы находился второй сруб (6 х 4 арш.) на восьми столбах. Таким образом, в Полтавской курганной группе, так же как и в Киевской, мы наблюдаем погребальные сооружения в виде сруба, но там, не применялось шатровое перекрытие, нет также впускных колодезей и камер, вместе с тем известна встройка второй камеры в первую. Полтавской группе курганов по всей видимости довольно близка была Воронежская; там также сооружалась погребальная яма, по углам и в центре которой ставились столбы, вдоль стен устанавливалась брусья. Сооружение покрывалось бревенчатой крышей; форму ее установить не удалось.       Выше мы уже говорили о том, что деревянные погребальные сооружения в курганах Северного Причерноморья, несомненно, связаны с жилищным строительством воздвигавших их местных племен. Весьма показательно в этом отношении сопоставить строительные конструкции, материалы и технику сооружения описанных погребальных срубов Приднепровья с темп жилищными и производственными постройками, которые были обнаружены Б. Н. Граковым при раскопках Каменского городища близ Никополя в тридцатых и сороковых годах текущего столетия. Подобно могильным сооружениям, эти жилища имели в плане четырехугольную форму и были обрамлены канавами, в которые вкапывались вертикально стоявшие столбы, составлявшие стены; такие же канавы свидетельствуют о разделении жилищ на меньшие "помещения" Иногда под полом жилищ устраивались полуземлянки, также делившиеся на три-четыре комнаты (площадью 15-20 м²). Все эти постройки служили и жилищами и отчасти производственными помещениями населения Каменского городища, являвшегося крупным центром скифской металлургии.        По сравнению с Киевской и Полтавской курганными группами, гораздо более бледными по архитектуре погребальных сооружений представляются курганы Днепровской степной группы, Нижне-Донской и Симферопольской. Для курганов Днепровской степной группы V- IV вв. до н. э. характерно сооружение глубокой ямы (колодезя), от которой вырывались камеры или пещеры, при обычном отсутствии деревянных построек. В Нижне-Донских курганах V-IV вв. до н. э. наблюдалась обкладка и покрытие могил тростником. О погребальных сооружениях Симферопольской группы дает представление курган около имения Кара-киат, раскопанный Н. И. Веселовским в 1892 г. Там, в могильной яме по углам и по стопкам были поставлены столбы. Сверху могила была покрыта деревом я войлоком, с боков – завешена, войлоком.         Изложенные нами материалы рисуют многообразие архитектурных типов и строительных приемов, которыми располагало местное население Приднепровья, Придонья и Крыма во времена, предшествовавшие, а равно и близкие тем, когда сооружались Боспорские склепы с уступчатыми перекрытиями. Не менее интересную картину раскрывают нам погребальные сооружения курганов Прикубанья, относящиеся к VI, V и началу IV вв. до н. э. Здесь, прежде всего, следует назвать раскопанный Н. И. Веселовским в 1904 г. около Келермесской станицы курган № 1. В этом кургане была почти квадратная в плане (10,70x10,65 м) могильная яма глубиной 2,20 м, по дну ее обнаружено 20 углублений для столбов, поддерживавших настил крыши. Этими столбами могила делилась на три примерно равные части. Нужно думать, что над средней частью могилы был, вероятно, шатровый навес, к нему сбоку примыкали, образуя в плане фигуру наподобие буквы Т, два небольших навеса, отчасти опиравшихся на два северных и четыре южных столба. Другой Келермесский курган № 2, раскопанный в том же году, имел квадратную в плане могилу, размером 8,50 X 8,50 м. С запада и юга к могиле примыкали широкие выемки, на которых лежало до восьми костяков лошадей. Вдоль западного края могилы стояло пять столбов. Несколько более толстый столб, водруженный посередине, поддерживал крышу деревянного шатрового перекрытия, которое опиралось на западный ряд столбов, а также на восточную и северную стенки могилы. Проще было устройство погребального сооружения кургана № 3 около станицы Усть-Лабинской, раскопанного в 1903 г. Могильная яма (размером 3,(55 X 8,(55 м, глубиной 1,85 м) была выстлана по дну камышом и покрыта деревянным перекрытием.        Более сложное погребальное сооружение было обнаружено в одном из курганов Ульского аула, раскопанном Н. И. Веселовским в 1898 г. Там погребение было совершено на материке. Врытые в землю два столба служили воротами, которые вели к месту погребения. Далее располагались коновязи (две стенки из четырех столбов), около которых было убито двести лошадей. За ними находилось могильное сооружение, позади которого опять такие же коновязи для двухсот лошадей. Могильное сооружение представляло прямоугольную в плане постройку размером 7,45х 5,70 м. По углам стояли четыре столба, между которыми на длинных сторонах стояло по шести, на коротких – по четыре промежуточных столба. Постройка, вероятно, была перекрыта шатровой крышей; над сооружением и возле него лежал слой осоки.        Другой курган около Ульского аула, тоже раскопанный Н. И. Веселовским, имел погребальное сооружение, устроенное на материке. Квадратное в плане (размером 5x5 м), око имело по углам столбы, врытые на 0.75 м. Стенки, вероятно, были ограничены бревнами, а деревянная крыша имела вид шатра.  Хорошо было прослежено погребальное сооружение, обнаруженное в 1897 г. в самом большом из "Разменных" курганов, около станицы Костромской. Это сооружение, поставленное на материке, было квадратным в плане (размером 3,20x3,20 м). По углам его стояли довольно толстые бревна, глубоко впущенные в материк, между ними, как бы образуя стенки сооружения, стояло по шести промежуточных столбов меньших размеров. На этих столбах, по наружной стороне их на высоте 2,15 м над поверхностью материка были укреплены четыре бревна, образовавшие венец сруба. Снаружи к этим бревнам венда прилегало, с каждой стороны, по пяти наклонных бревен, которые, сходясь верхними концами над серединой постройки, образовывали шатровое перекрытие наподобие четырехгранной пирамиды.         Внутри постройки была вырыта снабженная банкетами (уступами) яма с погребальной нишей.  Подводя итоги нашему небольшому очерку подкурганных сооружений Прикубанья, мы можем отметить значительную роль в них возведенных из дерева прямоугольных или квадратных в плане погребальных построек, нужно думать, обычно перекрытых шатровой кровлей.  Таким образом, мы наблюдаем значительное разнообразие типов сооружений, строительных материалов и конструкций в погребальном и, нужно думать, жилищном зодчестве местного населения Северного Причерноморья в VI – IV вв. до н. э., что свидетельствует о достаточно высоком уровне развития зодчества у меотских и скифских племен. По всей видимости, это зодчество было совершенно самобытным, не осложненным теми античными веяниями, которые иной раз можно наблюдать в последующее время.         В этом местном строительстве особенно четко выступает большая роль деревянной, архитектуры, причем широко применяются очень толстые бревна, наглядно свидетельствующие о том, что основная роль в создания этих архитектурных типов и форм, конечно, принадлежала не кочевому населению, а оседлым земледельцам. Далее следует отметить другое, не менее важное, обстоятельство для последующего развития погребальной архитектуры. Именно в этой местной среде были сделаны первые попытки создать монументальные гробницы, перекрытые уступчатым каменным сводом, подражающие основным габаритам шатровых перекрытий. Мы имеем в виду Третий Разменный курган около станицы Костромской, раскопанный в 1897 г. Н. И. Веселовским. Как бы ни решался вопрос о дате этого кургана – эпоха бронзы., как полагали Б. В. Фармаковский и М. И. Ростовцев, или VIII-VII вв. до н. э., как это предлагает М. И. Артамонов, в данном отношении это не столь важно, ибо при всяких обстоятельствах погребение Третьего Разменного кургана значительно древнее боспорских склепов и не могло быть ими навеяно.        В центре названного кургана находилась почти квадратная в плане могильная яма. Длина ее была 3 арш. 12 верш., ширина 3 арш. 8 верш., а глубина всего 1/2 аршина. Могильная яма была выложена по стенкам бревнами, которые сильно сгнили, дно ее было вымощено мелким булыжником. Могила, видимо, имела деревянное перекрытие (деревянную "перестилку"). Над могилой был сооружен свод, выведенный из необделанных каменных плит; таким образом, что края их выступали уступами, образуя шатер. Положенная сверху плита имела размеры 13/4 х 1/4 арш., другие были меньше. Свод этот от тяжести насыпи обрушился.         Не менее важно то обстоятельство, что погребальное сооружение Третьего Разменного кургана вероятно не является одиноким. Возможно, что примитивный, выложенный уступами каменный свод небольшого могильного сооружения был обнаружен в одном из курганов в районе Днепропетровска. Это сооружение также значительно древнее боспорских склепов – оно датируется примерно периодом ранней бронзы. Значение раскопок Третьего Разменного и Днепропетровского курганов для истории монументальных гробниц нашего Юга трудно переоценить. Обнаруженный там уступчатый каменный свод несомненно представляет собой передачу в камне местных деревянных шатров; вместе с тем не подлежит сомнению, что этот переход от деревянных конструкций к каменному сооружению был явлением совершенно самобытным, а не вызванным каким-либо внешним воздействием. Весьма примечательно при этом, что строители: погребального сооружения Третьего Разменного кургана, вводя новый мотив каменного сооружения, сохранили традиционную деревянную кладку, а вероятно, также и деревянный потолок в могильной яме. Все это бесспорно свидетельствует о самостоятельном пути развития погребальных сооружений Северного Причерноморья, -совершенно независимом от средиземноморских образцов. Попытки повторения в камне шатровых перекрытий, подобные наблюденной в Третьем Разменном и Днепропетровском курганах, могли неоднократно повторяться в Северном Причерноморье на протяжении всего времени существования погребальных сооружений в виде деревянного шатра.          Уже давно в научной литературе отмечались связи погребений европейского Боспора V-IV вв. до н.э. с одновременными и предшествовавшими по времени погребениями Прикубанья. Это обстоятельство является важнейшим фактором для понимания истоков возникновения архитектурных форм боспорских склепов с уступчатыми перекрытиями. Ими, нужно думать, в конечном счете, были шатровые погребальные сооружения Прикубанья VI- начала IV вв. до н. э.  С особенной четкостью связь с этими шатровыми сооружениями наблюдается в монументальных склепах азиатского Боспора. Мы имеем в виду так называемые Тарасовские склепы, расположенные в окрестностях Горгиппии.          Первый и третий Тарасовские склепы состоят из дромоса, небольших сеней и прямоугольной погребальной камеры с уступчатым перекрытием. Это перекрытие устроено посредством постепенного напуска рядов каменных плит с каждой из четырех сторон склепа. В первом склепе таких рядов было пять; шестая, большая по размерам, плафонная плита накрывала сверху этот, уступчатый купол. В третьем склепе рядов плит было четыре, они также были покрыты большой плитой. Таким образом, внутренние специально погребальные помещения названных склепов довольно близко повторяют основные очертания погребальных шатров построек Прикубанья. Иное дело – передние фасады сеней I и III Тарасовского склепа, обрамленные антами, перекрытыми упрощенным дорийским антаблементом (а в I склепе еще и фронтоном); эти порталы всецело следуют античным образцам. Ближайшие аналогии им известны в македонских курганах IV-III вв. до и. э., что примерно указывает и на Бремя горгиппийских склепов.         Второй Тарасовский склеп – несколько отличается от двух ранее рассмотренных. Здесь нет ни дромоса, ни исполненного в ордере фасада, который заменен гладкой передней стеной с дверным проемом, обрамленным огромными каменными блоками. Прямоугольная в плане погребальная камера перекрыта уступчатым сводом, образованным напуском рядов каменных плит с продольных сторон наподобие двух скатов. Многочисленные склепы с уступчатыми перекрытиями, на которые неоднократно натыкались при изысканиях археологи XIX в., по большей части не привлекали достодолжного внимания и в значительной части почти бесследно погибли для науки. В целости дошли до нас только склепы Мелок-Чесменского и Царского курганов, да еще несколько памятников нам известно по более или менее удовлетворительным чертежам к описаниям.        Ближайшей аналогией погребальным камерам Первого и Третьего Тарасовских склепов является могильное сооружение знаменитого Куль-Обского кургана. Оно представляло собой квадратное в плане помещение, перекрытое уступчатым куполом, образованным напуском семи рядов камней, накрытых сверху плитой. Довольно короткий, крытый, уступчатым сводом дромос вел к выходу в погребальную камеру; последний был расположен ассиметрично, не посередине, а с краю входной стены.      Хорошо сохранившийся до настоящего времени склеп Мелек-Чесменского кургана в Керчи, раскапывавшегося в 1858-1859 гг. и в 1862-1863 гг., имеет длинный дромос, крытый уступчатым сводом, и квадратную в плане погребальную камеру, перекрытую ступенчатым сводом, сходящимся с четырех сторон к центру; его образуют семь рядов камней, нависающих один над другим и и скрытых, сверху плитой. Таким образом, внутреннее пространство камеры по очертаниям близко Куль-Обскому и Тарасовским склепам, а в конечном счете, нужно думать, восходит к шатровым погребальным сооружениям Прикубанья.        Малек-Чесменский курган может быть сравнительно точно датирован. В насыпи северной стороны кургана было обнаружено кострище, в котором были найдены черепки двух краснофигурных сосудов, в том числе крышки леканы с изображением Афродиты и Диониса среди Эротов и прислужниц. Эта крышка леканы датируется С. С. Лукьяновым и Ю. П. Гриневичем  325-290 гг. до н. э., что заставляет отнести сооружение Мелек-Чесменского кургана к концу IV или самому началу III в. до н. э.  Как известно, Куль-Обский склеп, наряду с другим склепом с уступчатым перекрытием, открытым под Керчью в 1820-1821 гг. (так называемым склепом Патиниотти), заметно выделяется среди прочих могил Пантикапея ярко выраженным скифским характером захоронения. В силу этого, отмечая близость типов погребальных камер Кулъ-Обского и Мелек-Чесменского курганов, мы не можем с уверенностью пытаться объяснять различия их в устройстве дромосов. Можно ли видеть в этом различное время (Куль-Обский курган, сооруженный, примерно, в середине IV в. до н. э., древнее, видимо, Мелек-Чесменского) или, как нам представляется более вероятным, дело здесь не столько во времени, сколько в типологическом различии, возможно, к тому же связанном со специальным заказом для покойного иного этнического происхождения (скифа).        Еще труднее решить вопрос о происхождении другого варианта погребальных камер Боспора, а именно продолговатых, прямоугольных в плане помещений, уступчатое перекрытие которых осуществляется посредством напуска рядов камней только (или главным образом) с двух продольных сторон. Образцом подобного погребального сооружения является двухкамерный склеп № 48, открытый в 1860 году на хребте Юз-Оба. Там такое перекрытие имели широкий дромос к большая высокая первая камера. Расположенная позади первой, значительно уступающая ей по размерам, вторая камера имела уступчатое перекрытие, которое было выведено не только над продольными стенами, но также и над задней стеной помещения.         Находки расписной керамики позволяют установить дату склепа № 48. Там были обнаружены краснофигурный арибаллический лекиф с изображением Париса, похищающего Елену, датированный С. С. Лукьяновым и Ю. П. Гриневичем 390-370 гг. до н. э., и чернолаковые желобчатые амфоры с золочеными гирляндами, не позволяющие отнести захоронение ко времени более раннему, чем середина IV в. до н. э. Другой образец склепа с уступчатым перекрытием такого же типа был обнаружен А. Б. Ашиком в одном из курганов под Керчью, по дороге к Аджимушкаю. Там погребальное сооружение состояло из двух расположенных по оси, довольно сильно вытянутых прямоугольных в плане камер, аналогичных по размерам (длина каждой 3,5 арш., ширина немного менее 2 арш.). Уступчатый свод в каждой из камер был образован напуском четырех рядов надшей, нависавших один над другим с продольных сторон.        Равным образом склеп, обнаруженный в 1841 г. В. Д. Карейшей по Феодосийскому шоссе между Керчью и Золотым курганом, был перекрыт "пирамидальным сводом, сделанным уступом на две стороны". В этом склепе была найдена "огромного размера ваза под глазурью, украшенная золоченой у шейки гирляндою я по бокам выпуклыми полосками", т. е. чернолаковый сосуде реберчатым туловом и накладной росписью на шейке, что указывает на время захоронения – не ранее середины IV в. до н. э.        Нам представляется маловероятным возведение уступчатого свода, опирающегося на продольные стены продолговатых камер к прототипам деревянных двускатных перекрытий. Подобные деревянные сооружения Приднепровья могли сыграть известную роль в возникновении таких каменных гробниц, как обнаруженная в Ольвийском кургане 1911 г.  В этой ольвийской гробнице, датируемой временем не ранее начала III в, до н. э., стенки были выложены из каменных блоков, а покатая двускатная крыша состояла из круто поставленных каменных плит.  Более правдоподобным нам представляется, что уступчатые перекрытия, выведенные на два ската, восходит к четырехскатным уступчатым перекрытиям квадратных в плане боспорских склепов, являясь дальнейшим развитием именно этой формы.       Очень важным промежуточным звеном является склеп одного из курганов, открытых А. Б. Ашиком под Керчью, о местонахождении которого он говорит следующее: "по дороге к Булганаку, к Аджимушкаю, возле хутора Корецкого, за Глинищем, под стенами нового карантина и к Азовскому морю, я окончил раскопку девяти курганов разной величины. В одном из них, который прежде был довольно раскопан, я нашел, сбоку, каменный склеп...". План, а также продольный н поперечный размеры этого склепа воспроизведены в книге А. Б. Ашика. Это обстоятельство позволяет установить, что погребальная камера имела продолговатую, довольно сильно вытянутую форму (длина не менее 5 арш., ширина около 2,75 арш.) и была покрыта уступчатым сводом, выведенным с четырех сторон. Другим весьма важным промежуточным звеном является склеп № 50. открытый А. Е, Люценком в 1859 г. на Юз-Обском кряже. Этот склеп состоит из довольно вытянутой в плане погребальной камеры, открытой с одной из узких сторон, заложенной закладом из больших каменных блоков. Все три стены склепа служили упором уступчатому своду из постепенно нависающих рядов плит. В склепе № 50 была найдена краснофигурная пелика с изображением Зевса и Афины, датированная С. С. Лукьяновым и Ю. П. Гриневичем 380-360 гг. до н. э.. Это позволяет отнести рассматриваемый склеп примерно ко второй четверти или к середине IV в. до н. э., т. е. считать его одним из самых ранних боспорских склепов с уступчатым перекрытием. Данный вариант склепа с уступчатым перекрытием, опирающимся на три стены и с закладной стеной с четвертой стороны, вероятно, является первоначальной переработкой квадратной в плане камеры, перекрытой уступчатым куполом. Дальнейшей разработкой уступчатого перекрытия, нужно думать, являются продолговатые прямоугольные в плане камеры, подобные большой погребальной камере склепа № 48 1860 г., где опорой перекрытия служат только две продольные стены. Такой ход развития данного архитектурного типа представляется нам более вероятным, чем возведение его к прототипам деревянных погребальных сооружений с двускатной кровлей. К сожалению, нам в точности не известно, каково было устройство уступчатого склепа, обнаруженного в 1839 г. на земле около хутора мирзы Кекуватского. Этот склеп датируется, найденной в нем краснофигурной пеликой с изображением состязания Аполлона с Марсием, которую С. С. Лукьянов и Ю. П. Гриневич относят к 380-360 гг. до н. э.         Так же в сущности нам мало известно и о склепе с уступчатым перекрытием, обнаруженным А. Б. Ашиком, при раскопках кургана в Керченском городском саду. Приводим довольно маловразумительное описание А. Б. Ашика этого памятника "Гробница эта никем еще не была посещаема (обстоятельство весьма редкое). Она имеет длины сажень и 9 четвертей; ширина почти 2 арш.; вышины до свода 2,5 арш. Свод, сделанный уступами в четыре ряда, закрыт был плитою, вся вышина гробницы – сажень и 10 четвертей". В этой гробнице была найдена краснофигурная пелика с изображением кентавра, датированная С. С. Лукьяновым и Ю. П. Гриневичем  380-360 гг. до н, э, и золотой статор  с профильным изображением головы бородатого божества в венке на лицевой стороне и грифа на обратной, датируемой А. Н. Зографом  325-300 гг. до н. э.         Весьма недостаточны наши сведения о трех склепах с уступчатыми перекрытиями, обнаруженными А. Е. Люценком в 1847 г. в курганах, расположенных около дороги из Керчи в Еникале, Первый из них, перекрытый уступчатым сводом, опирающимся на продольные стороны, имел в длину 3,5 арш., в ширину 2 арш. и в высоту 2,5 арш. Более обширный, второй склеп состоит из двух помещений: одно квадратное в плане (2 арш. 10 верш. X 2 арш. 10 верш.), высотой 2 арш. 9 верш., другое прямоугольное в плане, длиной 4 арш., шириной 2 арш. 10 верш., высотой 2 арш. 9 верш. О склепе с уступчатым перекрытием, открытым Н. П. Кондаковым в 1882 г. в Батах, нам известно только, что в длину он имел 2 саж., в ширину 5 арш., в высоту 2,5 саж. Еще меньше сообщил А. Б. Ашик о сооружении, обнаруженном им в кургане вышиной в 4 саж. по дороге к каменоломне; был там обнаружен "каменный пирамидальный с коридором склеп".          Говоря о том, что деревянные постройки с шатровыми перекрытиями, а равно навесами или каменные погребальные сооружения в курганах Прикубанья послужили истоками боспорских склепов с уступчатыми перекрытиями, мы вовсе не намереваемся оспаривать огромную роль античного зодчества в появлении этих монументальных гробниц пантикапейской знати. Совершенно античными по характеру являются как строительная техника этих сооружений, так и применение отдельных архитектурных элементов и росписи, что особенно сказывается в склепах азиатского Боспора (фасады Тарасовских склепов, роспись склепа Большой Близницы). В дальнейшем, перейдя к анализу Царского кургана, мы подробнее остановимся на большой роли, которую играло в создании художественного образа этого памятника применение так называемых аномалий, т. о. заранее точно рассчитанных сознательных отклонений от геометрических регулярных форм для достижения особых тонких эффектов, что было свойственно только самым значительным произведениям эллинской архитектуры эпохи классики. Однако - вам представляется весьма сомнительным, чтобы квадратные в плане крытые куполами погребальные камеры были перенесены на Боспор из Эгейского бассейна как уже окончательно сложившийся тип. Но даже если это и удалось бы доказать, несомненно, что греко-меотская знать Боспора в своих монументальных гробницах продолжала также и традиции шатровых погребальных сооружений Прикубанья.        Среди пантикапейских монументальных гробниц с уступчатыми перекрытиями особое место занимают склепы Золотого и Царского курганов. Остановимся сначала на первом. В 1832 г., в восточной части Золотого кургана В. Д. Карейша обнаружил склеп  с дромосом и круглой в плане камерой, имеющей улъевидные очертания (или форму довольно высокого конуса с прогибающимися наружу боковыми сторонами). Диаметр камеры в нижней части был равен 3 саж., высота была около 4,5 саж. Семнадцать рядов каменных блоков, из которых была сооружена камера, уступами нависали один над другим, начиная с самого низа. Таким образом, можно сказать, что стелы в этом сооружении как бы отсутствовали, и перекрытие начиналось с самого низа.         Общие очертания погребальной камеры Золотого кургана довольно, близко напоминают микенские фолосы, которые, как мы уже говорили, ведут свое происхождение от круглых в плане хижин. Среди погребальных сооружений, обнаруженных в курганах Северного Причерноморья, мы не наблюдали сооружений, которые следуют формам подобных хижин и которые могли бы послужить прототипом для склепа Золотого кургана. Также нет у нас решительно никаких оснований считать допустимым предположение, что таким прототипом могла послужить кочевническая юрта, известная нам по изображению ее на расписном склоне Анфестерия сына Гегесиппа. Контуры ее совершенно непохожи на очертания склепа Золотого кургана и, если возможно предположение о повторении в монументальной гробнице форм юрты, то это приложим о только разве к великолепному расписному склепу, обнаруженному н 1944 г. в Болгарии, около Казандыка.       В силу сказанного вряд ли имеются веские основания утверждать, что формы ульевидного склепа Золотого кургана возникли на местной – северочерноморской основе. Вполне возможно, что они были принесены извне, может быть из Фракии; там они надежно засвидетельствованы в IV в. до н. э. таковы, например, гробница Кирк Килисси  около Одрина (датированная примерно IV в. до н. э.) или круглые камеры сложных сооружений в Маль-Тепе  и Курт-Кале  около Мезека, сооруженные во второй половине IV в. до н. э.. Однако между всеми названными фракийскими сооружениями и Золотым курганом имеется значительное различие. Дело в том, что во фракийских склепах вертикальное сеченые свода дает выпуклую кривую линию, между тем как близкий по общим очертаниям аналогичный контур камеры Золотого кургана состоит из многочисленных уступов. Таким образом, если формы погребального сооружения Золотого кургана и были заимствованы извне – из Фракии, то они подверглись на Боспоре переработке в духе обычного решения сводов пантикапейских склепов, перекрытых напуском рядов камней. Вряд ли имеются основания сомневаться в том, что первоисточником фракийского (так же, как и микенского) фолоса должна была быть круглая хижина. От нее должна была произойти форма ульевидной гробницы с кривым очертанием свода. И лишь последующее развитие ее могло дать, усложнение типа с уступчатым решением сводов, которые мы наблюдаем в Золотом кургане. Установить время сооружения ульевидного склепа Золотого кургана довольно затруднительно ввиду отсутствия в нем находок, поддающихся датировке. Однако, если учесть, что наиболее ранние из известных нам уступчатых склепов Боспора относятся примерно ко второй четверти IV в. до н. э. и что тем же столетием датируются фракийские фолосы Мезека и Одрина, то можно думать, что ульевидный склеп Золотого кургана был сооружен примерно в последних десятилетиях IV в. до н. э. (или немного позднее).       Хорошо сохранившийся до последнего времени склеп Царского кургана состоят из длинного (36 м) дромоса с уступчатым перекрытием и почти квадратной в плане погребальной камеры, перекрытой высоким ступенчатым куполом стрельчатого профиля. Длина стен камеры от 4,39 до 4,49 м, высота ее около 9 м. До четвертого ряда камней (т. е. до высоты около 2 м) стены камеры отвесны, затемно углам начинают нависать уступами имеющие небольшой напуск плиты, придавая этой части помещения скругленные углы; а затем на высоте 4 м перекрытие приобретает круглую в плане форму, Решение перехода квадратной в плане камеры к круглому перекрытию вполне оригинальное, является своеобразной чертой рассматриваемого памятника.         Погребальная камера Царского кургана – наиболее сложная по устройству среди склепов Боспора – не имеет аналогий за его пределами. Нужно думать, что склеп Царского кургана, знаменующий собой едва ли не наиболее значительные достижения в сооружении боспорских монументальных гробниц, не мог быть изначальным. Он появился уже после того, как были освоены типы квадратных в плане камер, перекрытых уступчатым куполом (подобных Куль-Обскому кургану), а равно и ульевидных склепов (аналогичных Золотому кургану). Сохраняя план и устройство склепа Кульобского типа, зодчий Царского кургана заменил пирамидальное завершение конусовидным.        Таким образом, в Царском кургане сочетались два элемента – квадратная в плане камера, в истоках своих восходящая к деревянным шатровым погребальным сооружениям Прикубанья, и конусовидный уступчатый купол, навеянный ульевидными гробницами, прототипами которых были круглые в плане хижины. Однако ступенчатый характер перекрытия придает ему чисто боспорский характер. В этом заключалось своеобразие уступчатых склепов Боспора. В отличие, от монументальных эллинских зданий, в основу которых была положена ордерная тектоника, боспорские уступчатые склепы сооружались на основе иной тектоники, а именно тектоники сруба. Выше мы уже бегло упоминали о применении в склепе Царского кургана одного из приемов эллинской классики – так называемых аномалий. Это – заранее точно рассчитанные, сознательные отклонения от геометрических - регулярных форм для достижения особых эффектов.       Именно оси дромоса и камеры Царского кургана не вполне совпадают одна с другой, в силу чего стоящий перед входом зритель может видеть боковой срез двери камеры только с правой стороны. Другое, более интересное, отклонение от строгой симметрии заключается в следующем: верхние ряды камней на обеих сторонах уступчатого перекрытия дромоса расположены не параллельно, а немного отдаляются один от другого по направлению к камере. Ширина плафона свода (накрывающих его плит) в начале его 0,32 м, а около входа в камеру 0,15 м. В силу этого обстоятельства смотрящему на дромос извне кажется, что верхние ряды камней параллельны, а для зрителя, наблюдающего из двери камеры, линии схода потолка представляются значительно усиленными. Такие отклонения от геометрически регулярных форм ослабляют впечатление перспективы для смотрящего извне и усиливают ее для смотрящего из склона. Поэтому снаружи дромос кажется более коротким, чем он на самом деле, а изнутри – значительно более длинным, чем в действительности. Разумеется, такое устройство дромоса нельзя объяснять простой случайностью. Оно является результатом определенного замысла зодчего, стремившегося к достижению определенных эффектов перспективного построения.         Для человека, стоящего перед входом в дромос Царского склепа, Погребальная камера кажется совсем близкой, что как бы выражает мысль о непрочности земного существования. Вошедшему же в сырой прохладный склеп и оглянувшемуся назад дромос представляется весьма длинным, и где-то вдали виднеется залитая солнцем земля. Внутри темного склепа утраченная жизнь должна казаться далекой и недоступной, к которой нет возврата из мрачного царства мертвых, как это нашло свое выражение о мифе об Орфее и Евридике. Датировка Царского кургана затруднена тем обстоятельством, что склеп его был разграблен. Характер архитектурных форм склепа заставляет отнести, его ко времени после появления ульевидных гробниц на Боспоре. В силу этого, нужно думать, что Царский курган должно датировать временем не ранее конца IV в. до н. э.         Склепы с уступчатыми перекрытиями продолжали сооружаться в Пантикапее до II-I вв. до н. э. К этому времени относится склеп "Пигмеев", обнаруженный В. Д. Карейшей в 1832 г. вблизи Керчи на продолжении горы Митридата. В этом склепе, перекрытом уступчатым сводом на два ската, архитектурный тип боспорских гробниц IV – III вв. до н. э. сочетается с: росписью, характерной для более позднего времени и не свойственной пантикапейским погребальным камерам эпохи наибольшего расцвета Боспора. Закончив на этом обзор уступчатых склепов Боспора, бегло остановимся еще на одном типе гробниц: с плоским каменным потолком. Прототипами таких склепов пантикапейского некрополя послужили погребальные сооружения местной племенной знати азиатского Боспора.