Весной 1998 года в сочинский дайв-клуб «Лагуна» пришли местные мальчишки, купавшиеся в море у парка имени Фрунзе, и показали странную находку – картечное ядро размером с яблоко. Еще раньше здесь же нашли судовой бронзовый компас, на котором была выбита дата – 1825 год. Мы знали, что десятилетиями в этом месте морские волны выбрасывали на берег следы кораблекрушений: деревянные обломки, металлические детали. Сколько их было отправлено в мусорные контейнеры уборщиками пляжа и увезено курортниками в качестве сувенира, никто не знает…

      Середина XIX века, Российская империя ведет Кавказскую войну, в которой активное участие принимает Черноморский флот. Указом Николая I была организована и осуществлялась крейсерская служба флота вдоль Кавказского побережья для пресечения перемещения контрабандных грузов и торговли невольниками. Командование Черноморским флотом в то время было поручено адмиралу Лазареву. Адмирал флота Михаил Петрович Лазарев, первооткрыватель (вместе с Ф. Ф. Беллинсгаузеном) Антарктиды, моряк с опытом трехкратного кругосветного плавания, герой Наваринского сражения, пользовался непререкаемым уважением и огромным авторитетом на флоте.       

 В этот период у кавказских берегов свирепствовали частые штормы, отсутствовали обустроенные якорные стоянки, а портов и гаваней для укрытия судов просто не существовало. Суда, попавшие в такой шторм, просто погибали. Поэтому и было принято решение о создании опорных пунктов вдоль всего Кавказского побережья от Новороссийска на севере и до Сухум-Кале на юге. Одним из мест для создания военного укрепления было выбрано устье реки Сочи, где расположена черноморская жемчужина России. Выбор этот был не случаен. Во-первых, благоприятным оказался рельеф этой местности; во-вторых, долина реки Сочи была одним из наиболее населенных и экономически развитых районов побережья, имевшего тесные связи с Турцией и ведшего с ней оживленную торговлю.       Кроме того, в долине Сочи находились родовые аулы двух главных предводителей горцев: Хаджи Берзека и Аубла Али-Ахмета, имевших влияние на приморские убыхско-абазинские племена. Предполагалось, что, склонив горцев к покорности, путем создания на их землях сильного военного укрепления, можно было рассчитывать на успешное развитие мирных торгово-экономических отношений с местным населением.

      13 апреля 1838 года русская эскадра, состоявшая из 15 кораблей, начала высадку десанта на берег у устья Сочи. Под прикрытием орудийного огня в четыре часа дня первая часть войск была уже на берегу и с ходу заняла плоскую высоту, где сейчас находятся маяк и церковь, и район Турецкого оврага, где находится концертный зал «Фестивальный».

Несмотря на отчаянное сопротивление горцев, часть плоской вершины и ее склон к реке Сочи были быстро заняты русскими войсками, а горцы отступили в лес. Весь день десантный отряд располагался на занятых позициях и расчищал от леса захваченный плацдарм и прилегающие участки на склоне горы, а солдаты-рубщики начали заготовку лесоматериалов для строительства укрепления.       

Уже 23 апреля десантные войска торжественно отметили закладку крепости, и Кавказский саперный батальон приступил к ее постройке. Новую крепость назвали Александрия, т. к. этот день совпал с днем рождения императрицы Александры. Однако не прошло и года, как форт получил новое название. Начальник Черноморской береговой линии генерал Н. Н. Раевский дал указание переименовать новое укрепление в Навагинское в память одноименного полка, активно участвовавшего в десантных операциях на Черноморском побережье Кавказа.        

На следующий день после закладки крепости русские войска неожиданно подверглись такой ожесточенной атаке со стороны горцев, что сначала были выбиты со своих позиций и сброшены вниз к реке, но затем с огромным трудом вновь заняли свое укрепление. Положение высадившегося десанта в условиях полной блокады плацдарма противником со стороны суши оказалось очень трудным. Только со стороны моря он был неуязвим благодаря высокому и отвесному морскому берегу. И поэтому именно с моря и осуществлялся подвоз продовольствия и амуниции для войск в крепости.        Очередной караван в составе 60-пушечного фрегата «Варна», 24-пушечного корвета «Мессемврия» и семи торговых судов (среди них был пароход «Колхида» и транспорт «Ахиолло»), груженых фуражом, продовольствием, боеприпасами, прибыл на рейд Сочи. Фрегат «Варна» имел экипаж из трех десятков офицеров, 400 матросов и грозное вооружение. Спроектированный на 44 орудия, корабль нес 60 пушек 24-фунтовых и 12-фунтовых калибров, его водоизмещение составляло 2000 тонн. Дальнейшие события развивались быстро и стихийно. 30 мая 1838 года рано утром подул слабый юго-западный ветер при сильной зыби. В полдень волнение усилилось, к вечеру слабый ветер превратился в ураган, высота прибоя на берегу была выше сажени.        Сгустилась южная ночь, темнота стала непроницаемой, сильный шум прибоя глушил все звуки. Наблюдатели из форта заметили, что одно судно дрейфует, и через несколько минут оно было выброшено на берег. Вскоре остальные 6 торговых судов также были выброшены на берег неподалеку от крепости, но все моряки были спасены отрядом, высланным из форта. Фрегат «Варна» и корвет «Мессемврия» все еще удерживались на якорях. Однако вскоре наблюдатели из крепости заметили, что они стали быстро дрейфовать в сторону Адлера. Огни корвета «Мессемврия» все отдалялись и совсем скрылись из вида. «Варна» была выброшена чуть ниже последнего из купеческих судов.

         Фрегат сразу же был атакован находившимися в засаде горцами. Для спасения экипажа из крепости выступил батальон стрелков, который, отогнав горцев от судна, снял с него весь экипаж, ценные материалы, оборудование и благополучно вернулся в крепость. Более 30 человек погибло под шашками горцев и в прибое, а сам корабль, разграбленный горцами, был сожжен в ту же ночь на виду у форта-укрепления Навагинский.

       А через час выплывший матрос сообщил, что в двух верстах южнее крепости выкинут на берег и корвет «Мессемврия». Спасти экипаж «Мессемврии» оказалось труднее, чем занять плацдарм на сочинском берегу. Спасательному отряду, вышедшему из крепости, пришлось с огромным трудом продвигаться вдоль берега в условиях штормового прибоя и ожесточенных стычек с горцами. В результате этой операции из строя выбыло 211 человек, из них 55 было убито. Старший офицер корвета лейтенант Зорин с несколькими матросами был взят в плен и уведен в горы. Только через пять лет пленники были выкуплены царским правительством.       Ночь с 30 на 31 мая 1838 года стала тяжелой трагедией для Черноморского флота на Кавказском побережье. У берегов другого форта – Туапсе – выбросило на берег и разбило 5 военных кораблей и 8 торговых судов. Генерал-майор Раевский, начальник Черноморской береговой линии, так заканчивал свой рапорт военному министру: «Я не моряк, но следующие рассуждения принадлежат всякому: если бы из 13 судов, здесь стоящих, спаслось хотя бы одно, то можно было бы думать, что другие не приняли должных мер для спасения – но они все погибли…»       

 После того как мальчишки принесли нам картечное ядро, мы организовали погружение в районе городского пляжа. И сразу удача! На дне лежала огромная пушка с рельефным двуглавым орлом на казенной части. Вскоре была обнаружена еще одна пушка и множество ядер, лежавших на дне в виде арбузных горок (еще одна загадка – кто их так собрал?). Все это находилось в 50 метрах от берега на центральном пляже города.         Одна из найденных пушек была нами поднята и передана в дар Музею истории города Сочи, другую решено было не поднимать, а оставить на дне и создать в этом месте подводный музей. Затем вместе с директором Музея истории города Л. Концевой и А. Кондрашевым (подводным археологом и старшим научным сотрудником Краевого музея) мы организовали и вели подводные раскопки в течение всего следующего года. Самыми крупными находками стали эти чугунные пушки – шестидюймовые каронады.        Удивительно, что символ российского государства – двуглавый орел – очень хорошо сохранился на обеих пушках, а на поднятой пушке удалось после ее очистки восстановить и надпись «Александровский завод, 1825 годъ». Вблизи орудий была найдена бронзовая кованая шайба, с помощью которой пушке задавался требуемый угол при прицеливании. А самые тяжелые из найденных ядер весили более 18 кг. Были также найдены фрагменты медных листов обшивки днища, кованые бронзовые гвозди, бруски судового балласта, серебряная медаль «За турецкую войну 1828–1829 годов», множество медных монет, пуговиц с мундиров, пистолетные (диаметр 12,5 мм) и ружейные (диаметр 15 мм) пули и многое другое. Все находки переданы в Музей истории, где находятся в постоянной экспозиции.        Проконсультировавшись со специалистами и уверившись в безопасности для отдыхающих подводного артиллерийского груза, мы приняли решение не поднимать более ничего и оставить все как есть, чтобы, даже плавая с маской и трубкой без акваланга, ныряльщики могли своими глазами увидеть остатки этого кораблекрушения 1838 года. А одну из чугунных пушек мы переместили под водой в более удобное для обозрения и сохранности место. Вот уже четвертый год в стволе поселилась и живет семья черноморских крабов, ведь жизнь и смерть всегда рядом… 

На берег вместе с войсками высадился знаменитый художник-маринист Иван Константинович Айвазовский. Герои Черноморского флота М. П. Лазарев, В. А. Корнилов, П. С. Нахимов и А. И. Панфилов радушно приняли молодого художника в свою среду, познакомили его с техникой морского дела и оказывали ему постоянное внимание. Айвазовский вначале находился с Н. Н.Раевским на пароходе «Колхида», а потом перешел к М. П. Лазареву на линейный корабль «Силистрия», капитаном которого был П. С. Нахимов. Айвазовский высадился на берег в рядах атакующих русских воинов и, когда его приятель барон Н. П. Фридрикс был ранен, проводил его на корабль, а потом снова возвратился на берег. Художникоставил интересные воспоминания об этой экспедиции. «По удалении неприятеля, – рассказывал он, – на берегу осталось до 50 человек. Все мое вооружение состояло из пистолета и портфеля с бумагою и рисовальными принадлежностями. Картина была чудная: берег, озаренный заходящим солнцем, лес, далекие горы, флот, стоящий на якоре, катера, снующие по морю, поддерживающие сообщение с берегом. Миновав лес, я вышел на поляну, здесь – картина отдыха после недавней боевой тревоги: группы солдат, сидящие на барабанах офицеры, кое-где трупы убитых и присланные за их уборкою черкесские подводы. Развернув портфель, я вооружился карандашом и принялся срисовывать одну группу. В это время какой-то черкес, без церемонии взяв у меня портфель из рук, понес показывать мой рисунок своим. Понравился ли он горцам – не знаю; помню только, что черкес возвратил мне рисунок выпачканным в крови...

       Этот  «местный колорит» так на нем и оставался, и я долгое время берег это осязательное воспоминание об экспедиции».