Вопросы истории № 2/1964      

Характерной особенностью археологии последних десятилетий является стремление возможно более широко использовать как в полевых исследованиях, так и в камеральных работах достижения точных наук и техники. Едва ли не самым ярким проявлением этого нового направления в изучении древнего мира следует считать подводную археологию, успехи которой стали возможны лишь в результате прогресса техники.Подобно полевой (наземной) подводная археология появилась не сразу. Возникновению строго научных подводных исследований предшествовал длительный период случайных находок при различных работах в водоемах. Бывало и так, что при сильных штормах море выбрасывало на берег те или иные предметы, и они становились объектом изучения археологов. В результате подобных исследований многие музеи и частные собрания в течение XIX и первой половины XX в. обогатились интересными находками, среди которых были первоклассные произведения искусства. Такова, например, бронзовая статуя Аполлона, извлеченная сетями со дна моря близ Пиомбино (Италия) в 1892 году.[1] Эта скульптура является греческим оригиналом конца VI в. до нашей эры. Другая бронзовая статуя юноши (греческий оригинал IV в. до н. э. была обнаружена у берега Аттики, около Марафона.[2] Такие находки известны и в нашей стране. Так, еще в 20-х годах прошлого века на дне Таманского залива, возле древнегреческого города Фанагории, были обнаружены две мраморные статуи львов.[3] Извлеченные со дна моря, они в настоящее время стоят перед входом в Феодосийский музей. Известны случаи, когда подводные работы давали большое количество различных предметов. Так было при углублении дна Тибра в районе Рима; здесь среди находок выделяется собранная по кускам мраморная статуя Аполлона.[4] Мы ограничились лишь отдельными примерами подводный находок произведений искусства, между тем число их довольно значительно.[5] Больше всего извлечено остродонных амфор.Подобные находки по большей части без точного указания места их обнаружения попадали в периферийные музеи или, расходясь по рукам, ускользали из поля зрения археологов. Помимо таких случайно найденных вещественных остатков, в течение XIX в. был также сделан ряд отдельных наблюдений, не менее важных для последующего развития подводной археологии. В прибрежной части Черного и Средиземного морей были обнаружены остатки различных древних сооружений. Так, еще в первой четверти прошлого века на дне Керченского пролива, к югу от косы Чушки,[6] были замечены шесть мраморных колонн, возможно, принадлежавших святилищу Ахилла.[7] Несколько позднее, в начале второй половины XIX в., А. С. Уваров[8] отметил, что часть древнегреческого города Ольвии, стоявшего на Бугском лимане, в настоящее время находится под водой. Аналогичные явления наблюдались и в Греции,[9] где оказались затопленными морем значительная часть города Эпидавра, знаменитого своими театром и святилищем Асклепия, а также развалины оборонительной стены города Гифиона, расположенного около мыса Тенара; на Крите были открыты поглощенные морем древние могилы. Известны случаи обнаружения древних портовых сооружений. Так, в 1894 г. во время земляных забот на дне Феодосийской бухты были найдены остатки древнего мота, описанного позднее А. Л. Бертье-Делягардом.[10] В этом месте под мощным (до 4 м толщиной) пластом ила лежало около 4 тыс. концов сосновых свай. Установить время сооружения мола А. Л. Бертье-Делягард не смог; он высказал предположение, что сооружение было воздвигнуто либо в античное время, либо позднее, в период владычества генуэзцев или турок.Рубеж XIX и XX вв. был временем решительного перелома в развитии подводной археологии: стали проводиться, правда, еще спорадически, подводные археологические экспедиции.[11] Начало им положила греческая экспедиция, организованная в 1900—1901 гг. для изыскательных работ у острова Антикиферы, где ловцы губок обнаружили древний корабль, затонувший на глубине 50-60 метров.[12] С этого корабля были подняты первоклассные произведения искусства, являющиеся и поныне одними из лучших в богатейшей коллекции Афинского национального музея. Среди них выделяются большая бронзовая статуя юноши (греческий оригинал, возможно, конца V в. до н. э.) и бронзовая голова мужчины — видимо, портрет философа; хорошо сохранившиеся глаза из стеклянной пасты придают чертам этого портрета особую выразительность. Со дна моря были также подняты большой железный якорь, предметы быта, главным образом глиняная посуда и светильники. Работу по подъему этих находок производили водолазы-профессионалы, в скафандровом снаряжении.В начале XX в. внимание исследователей[13] стал привлекать вопрос о причинах затопления морем древних сооружений. Согласно одной из  гипотез, начиная с античной эпохи и по настоящее время, море наступает, постепенно затапливая прибрежные районы, иной раз на значительном протяжении. В дискуссии по этому вопросу принял участие и русский ученый Л. П. Колли, отстаивавший теорию трансгрессии.[14] Стремясь установить причины этого явления, Л. П. Колли начал в ноябре 1905 г. подводные археологические изыскания[15] в Феодосийской бухте на пространстве, огражденном молом, который обнаружил Л. П. Бертье-Делягард. Работы увенчались успехом: были извлечены 15 больших античных амфор. Эта находка послужила косвенным доказательством в пользу датировки мола античным временем. Работы Л. П. Колли велись в очень скромном масштабе. В это время в Россия других подводных археологических исследований не производилось.Три года спустя после исследований Л. П. Колли начала свою деятельность в районе Махдии (небольшого, городка в Тунисе) организованная А. Мерлином французская подводная экспедиция. Здесь, примерно в 5 км от берега, на глубине 39-50 м, был обнаружен затонувший корабль античного времени. Экспедиция провела пять кампаний в 1908—1911 и 1913 гг., во время которых со дна моря было поднято значительное количество произведений искусства и художественного ремесла.[16] Основную часть корабельного груза составляли многочисленные мраморные колонны ионийского ордера, расположение которых примерно отвечало очертаниям корабля. Керамические изделия свидетельствовали о том, что корабль погиб примерно в начале I в. до нашей эры. Наличие среди находок двух плит с надписями явно аттического происхождения позволило археологам выдвинуть предположение, что корабль, погибший около Махдии, шел из Афин с добычей, захваченной римскими войсками после взятия этого города в 86 г. до нашей эры. К числу погибших судов, на которых в качестве груза находились первоклассные произведения искусства, относится также корабль, затонувший около мыса Артемисия. Греческая экспедиция работала там в 1928—1929 годах. Среди бронзовых изделий, поднятых со дна моря, выделяется большая статуя бородатого бога, вероятно, Посейдона (греческий оригинал второй четверти V в. до н. э.).[17]Так, даже беглый обзор находок на погибших кораблях показываем что на дне моря находятся замечательные произведения античного мира, которые существенным образом могут пополнить наши представления об искусстве того времени.Крупные археологические изыскания были предприняты в 1927—1932 гг. в Италии на озере Неми[18] с целью исследования двух затонувших кораблей: одного на глубине 6 м, другого — 22 метров. Воду из озера откачивали помпами, причем для отвода воды пришлось соорудить специальный канал. Оказавшиеся на суше суда были первыми большими кораблями, которые удалось изучить полностью. Они представляют собою не обычные морские корабли, а парадные, увеселительные барки римского времени. К сожалению, оба судна погибли во время второй мировой войны.Большим вкладом в подводную археологию как в методическом отношении, так и по достигнутым результатам были работы французского археолога А. Пуадебара, который в 1934—1936 гг. произвел исследование гавани Тира[19] — крупного финикийского порта. Исследование велось с большим размахом. Вначале применялись визуальные наблюдения с самолета и аэрофотосъемки, итоги которых сопоставлялись с наблюдениями археологов через смотровой ящик. Для окончательной проверки полученных данных под воду спускались профессиональные водолазы. Применялось также фотографирование через фотобоксы и смотровые ящики. В результате этих работ, сопровождавшихся раскопками на суше, удалось выяснить устройство двух гаваней Тира: северной, вероятно, предназначавшейся для военного флота, и южной — торговой. В 30-х годах предпринимались подводные работы и в нашей стране. Так, в конце этого десятилетия Р. А. Орбели вел подводные поиски с помощью водолазов ЭПРОН на дне Южного Буга (около села Саботиновки), откуда был извлечен затонувший древний челн-однодеревка.[20]Решающий поворот в развитии подводной археологии наступил вскоре после окончания второй мировой войны. Новый этап подводных исследований был теснейшим образом связан с достижениями в области техники и прежде всего с изобретением акваланга. Если прежде от водолаза требовались значительные профессиональные навыки, хорошее здоровье и большая физическая сила, то теперь спускаться под воду мог, в сущности, всякий здоровый человек, что открыло широкие возможности перед научными работниками, стремящимися проникнуть в морские глубины. К тому же легко плавающий аквалангист значительно мобильнее водолаза в скафандре, который медленно идет по дну, нередко поднимая целые тучи ила и лишая себя возможности видеть что-либо вокруг. Это обстоятельство дало огромные преимущества аквалангисту перед скафандровым водолазом, особенно при подводных разведках, обмерах, описании и фотографировании памятников. Обновление технических приемов подводных работ немало способствовало оживлению археологических исследований. 50-е — начало 60-х голов были ознаменованы выявлением большого числа древних и средневековых кораблей, затонувших в различных частях Средиземного моря.[21]В 1950 г. итальянский археолог Нино Ламболия организовал экспедицию[22] для обследования корабля конца II — начала I в. до н. э., затонувшего около Альбенги на глубине 45 метров. С этого корабля было поднято более 700 амфор и ряд других предметов. Находки извлекались посредством драги, управление которой корректировалось наблюдателем, находившимся в особой смотровой камере. С начала 50-х годов наиболее оживленными стали подводные археологические изыскания у южных берегов Франции. Было обследовано большое количество  древних судов, среди которых выделяется корабль, затонувший на глубине 34-40 м около островка Гран-Конлюэ (недалеко от Марселя). Обследование этого корабля началось в 1952 году. Изучение корабля и находок произведено, и результаты исследований опубликованы Ф. Бенуа.[23] Подводными работами руководил Жак-Ив Кусто. Для расчистки остатков корабля и его груза был применен пневмоэжектор. Телевизионная установка с сильными осветительными приспособлениями позволила археологам легко вести наблюдение за работами аквалангистов. Корабль, как оказалось, был нагружен греческими и италийскими амфорами с вином. Эти амфоры, а также другие детально изученные находки позволили установить дату гибели корабля — вторая половина III в. до нашей эры. Вскоре около маяка Титан был обнаружен корабль I в. до нашей эры.[24] Он отличался от корабля у Гран-Конлюэ меньшими размерами и конструкцией дна. Вещественные остатки, найденные у южных берегов Франции, были весьма обильны; это обстоятельство побудило Ф. Бенуа составить первую карту подводных археологических находок в этом районе. Плодотворными были подводные работы и у южного берега Малой Азии, где археологи обнаружили несколько десятков затонувших кораблей. Среди них особого внимания заслуживает ладья примерно XIII в. до н. э., найденная около мыса Гелидонии.[25] Длина ладьи не превышала 9 метров. Среди обнаруженных на ней предметов интересны медные слитки, которые в древности в значительном количестве вывозились с острова Кипра.Подводные изыскания в СССР имели иной характер. Азово-Черноморская подводная археологическая экспедиция, начавшая свои работы в 1957 г., в [26]основном направила свои усилия на изучение затопленных античных городов Северного Причерноморья. Ядро экспедиции составляли полевые археологи, прошедшие необходимую подготовку для работы под водой в снаряжении аквалангиста. В состав экспедиции входили также инженеры, занимавшиеся фото- и киносъемкой, топографическими обмерами, налаживанием различных механизмов, оборудования и другими работами. В первый год участники экспедиции провели предварительное ознакомление с морским дном около некоторых античных городов, расположенных на берегу Керченского пролива. Им удалось установить примерную границу расположения размытых частей Таманского городища, представляющего собой античный город Гермонассу — средневековую Тмутаракань. В 1958 г. задачей экспедиции являлась разведка затопленной части Фанагории, расположенной на южном берегу Таманского залива.[27] В результате обследования было выяснено, что против северо-западной и северо-восточной частей городища на расстоянии 220-230 м от берега на дне залива местами лежат гряды камней шириной до 14 метров. От этой линии к югу, в сторону берега, встречались группы камней и обломки керамики. Таким образом, наметилась граница затопленной части древнего города. Это наблюдение в дальнейшем получило подтверждение. От берега к намеченной границе Фанагории глубина дна понижалась постепенно. На протяжении 100 м глубина нарастала примерно на 1 м; за пределами же каменных гряд дно резко снижалось на 1-1,5 метра. Такое различие в рельефе скорее всего можно объяснить наличием культурных отложений, вызвавших повышение дна в пределах города и резкое понижение его уровня за городской чертой. В пользу такого предположения говорила и несравненно большая плотность грунта внутри наметившихся очертаний затопленного города по сравнению с мягким грунтом за их пределами. Разведки 1958 г. дали возможность впервые установить границы затопленной части города, занимавшего площадь в 15 гектаров. Если наземная часть Фанагории достигает 37 га,[28] то общие размеры древнего города составляли более 50 гектаров. Уступая по величине одному Пантикапею, Фанагория значительно превосходила другие боспорские города. Учитывая это, можно полагать, что Страбон, назвавший Фанагорию метрополией Азиатского Боспора, хотел указать не только на крупное значение города, но и на большие по тем временам его размеры.(29) Результаты разведок 1958 г. были подтверждены подводными исследованиями Фанагории в 1959 г.,[29] когда был раскопан небольшой участок затопленной части города, расположенный в 185 м от берега. Глубина на месте раскопа составляла 1,90 метра. Граница раскопа выделена затопленным деревянным квадратом. Исследования велись при помощи землесосной установки; отсосанный ею грунт поступал по трубопроводу на двойную металлическую сетку, позволявшую собирать даже самые мелкие находки. Более крупные обломки керамики и камни выбирались вручную. Подводные раскопки позволили установить, что вверху находился пласт намывного песка (толщиной 6,65 м), в котором содержались фрагменты керамики от V в. до н. э. до средневекового времени; под ним лежал развал булыжной мостовой, видимо, II в. до н. э.; ниже залегали два слоя античного времени, общая толщина их была 0,65 м; верхний слой (II в. до н. э.) содержал черепки столовой посуды и амфор, в его нижнем горизонте находились остатки мостовой; в нижнем слое (IV—III вв. до н. э.), помимо черепков посуды, была найдена черепица, а также обнаружен назвал мостовой из крупного булыжника. Результаты раскопок Фанагории свидетельствовали, что затопленные культурные напластования города IV—III вв. до н. э. простираются не менее чем на 185 м от современной береговой линии. Остатки мостовых IV—III вв. до н. э., лежащих на глубине 3-3,2 м ниже современного уровня моря, показали, что за последние двадцать два с половиной века уровень моря в Таманском заливе поднялся не менее чем на 4 метра.В 1960 г. производились подводные разведки в различных частях Азовского и Черного морей, главным образом около Таганрога и Севастополя. В Таганрогском заливе было обследовано затопленное небольшое древнее поселение, скорее всего эмпорий (торговая фактория), вероятно, возникший в последние десятилетия VII в. до н. э. и достигший расцвета в VI в. до нашей эры. В районе Севастополя исследовалось морское дно около древнего Херсонеса. На дне Карантинной бухты, прилегающей к городу с востока, были обследованы развалины затопленных домов, по-видимому, раннесредневекового времени. Затопленный квартал находился за пределами городских стен Херсонеса как римского, так и раннесредневекового времени. На морском дне у входа в Карантинную бухту обнаружены скопления фрагментов античной и средневековой керамики; вероятно, это остатки сильно поврежденных корабельных грузов, многократно с сокрушительной силой перебрасывавшихся волнами при больших штормах.В 1961 г. была произведена разведка затопленной части древней Ольвии.[30] Как отмечалось выше, уже более века тому назад А. С. Уваров высказал мысль, что прибрежная часть Ольвии находится под водами Бугского лимана. Этому обстоятельству уделял особое внимание крупнейший русский археолог-антиковед Б. В. Фармаковский.[31] Сотрудники экспедиции 1961 г. составили подробный план микрорельефа дна той части Бугского лимана, которая примыкает (с востока) к Ольвийскому городищу; некоторые участки (общей площадью около 5,5 га) были подвергнуты детальной визуальной разведке. На дне лимана примерно против раскопа Б. В. Фармаковского 1909—1914 гг.[32] находится каменная платформа, которая под неправильным наименованием «пристань» уже давно интересует исследователей. На поверхности платформы при зачистках были обнаружены обломки античной керамики IV—III вв. до н. э. В 130 м к северо-западу и в 100 м к северу от платформы археологи нашли два значительных скопления камней. Первое — в 8-55 м от берега — составляло около четырех десятков больших блоков: второе — до 80 блоков размером до 2,5 м — находилось на расстоянии от 110 до 200 м от берега. Оно простиралось в длину на 100 м и в ширину на 50 метров. Последний факт позволяет сделать вывод, что затопленная часть Ольвии простиралась не менее чем на 200 м от нынешнего берега, во всяком случае, в средней части города. Достойно внимания и то, что дно лимана в этом месте постепенно понижается, достигая глубины 3 м на расстоянии 230 м от берега. Затем идет резкое падение глубины, переход к четырехметровой глубине занимает интервал всего 10-30 метров. Это обстоятельство дает возможность заключить, что береговая линия в античное время проходила примерно в 250 м от нынешней, а городская застройка в средней части Ольвийского городища простиралась, вероятно, не больше чем в 230 м от теперешнего берега. Что касается площади затопленной части Ольвии, то она, по-видимому, составляла не менее 20 гектаров.В 1962 г. велись изыскания подводных частей древней Тиры — средневекового Белгорода Днестровского. Было установлено, что следы размыва средневекового и античного города встречаются на расстоянии более 100 м от берега. Наконец, в январе 1964 г. производилось предварительное, обследование остатков корабельного груза на дне Черного моря, недалеко от Донузлавского озера.Подводя итоги основным работам, можно сказать, что они значительно уточнили наши представления о затопленных частях некоторых древних городов, особенно Гермонассы (Тмутаракани), Фанагории, Херсонеса, Ольвии, Тиры (Белгорода). Было установлено, что затопленные культурные напластования в некоторых городах хорошо сохранились. Площади затопленных частей Фанагории и Ольвии оказались весьма значительными (почти 2/5 их общей площади), что существенных образом изменило представления о размерах этих городов, их населении, а также экономике и политическом значении. В результате сопоставления данных прежних наблюдений и случайных находок с итогами работ, проведенных в последние годы, была составлена карта подводных находок Азовского и северной части Черного морей.[33]Археологические поиски в глубинах Черного моря вела не только советская экспедиция. В этом вопросе большую активность проявили болгарские археологи. Важную подготовительную работу провел И. Гылыбов, который систематизировал данные о случайных находках у берегов Болгарии. Эти материалы позволили И. Гылыбову составить первую подводную археологическую карту одного из районов Черного моря. Под руководством Л. Огненовой был исследован корабль V в. до н. э., затонувший около древней Месамбрии (ныне Несебър). Корабельный груз состоял из амфор для вина с острова Хиоса. Экспедиция, организованная Г. Тончивой, работала в Варненском заливе, где был обнаружен корабль ранневизантийского времени, нагруженный амфорами.[34]Следует сказать, что хотя систематические подводные археологические изыскания начались сравнительно недавно, тем не менее для разработки методики этих исследований сделано довольно много. Археологи, занявшиеся изучением подводных памятников, конечно, не забывали, о навыках полевых (наземных) работ, но в основном направили свои усилия на разработку новых приемов, отвечавших специфическим условиям исследований на морском дне.[35]Недавние подводные изыскания не только обогатили наши знания по истории античных городов, но и оказались полезными для океанологии. Так, наземные раскопки Фанагории в 1939 г. дали возможность океанологам определить время подъема уровня воды в Керченском проливе, опираясь на довольно точные данные. Небольшая по объему подводная разведка Фанагории 1959 г. позволила уточнить эти данные. Результаты фанагорийских подводных работ 1959 г. перекликаются с итогами исследований затопленной части Ольвии, произведенных в 1961 году.[36] Таковы в общих чертах успехи подводных археологических работ за последние годы. Однако все, что сделано, является лишь началом. Тем не менее первые шаги в области подводных исследований, бесспорно, доказали целесообразность и плодотворность этой новой отрасли археологической науки.Вместе с тем подводная археология еще далеко не исчерпала свои возможности: сравнительно недавно активизировались эти исследования, еще незначителен объем работ. Поэтому большая часть исследований, производившихся до сего времени, не выходила за рамки разведок, что не могло не отразиться на правильности окончательных заключений и препятствовало широким историческим обобщениям. Немалым затруднением для развития подводной археологии послужили различные обстоятельства: малочисленность подводных археологов, недостаток необходимых механизмов.Между тем перспективы, открывающиеся перед подводной археологией, весьма широки: она может помочь в решении многих первостепенных исторических проблем и сделать доступными доселе остающиеся неведомыми археологические памятники. Именно подводная археология сможет разрешить вопрос о больших морских миграциях в древности, например, о переселении малоазийцев в Грецию в эпоху бронзы, этрусков с Востока в Италию, — вопрос, который является поныне предметом оживленных дискуссий. Лишь с помощью подводных исследований может быть освещена история морских народов (например, финикийцев). Разумеется, правильное истолкование таких больших исторических проблем требует широко поставленных подводных изысканий повсюду, где получила развитие навигация древних народов. Для изучения истории культуры древнего мира и средневековья огромное значение будет иметь открытие новых археологических комплексов. Грозная стихийная катастрофа, разразившаяся за четыре с половиной века до гибели Геркуланума и Помпеи, погребла на дне моря греческий город Гелику. По свидетельству Полибия, море поглотило этот город перед сражением при Левктрах (371 г. до н. э.). С развитием подводной археологии перед исследователями открывается возможность изучить этот греческий город. Гелика не единственное древнее поселение, которое постигла такая судьба. Плиний Старший сохранил, к сожалению, крайне краткое упоминание о поглощении Понтом двух городов — Пирре и Антиссе, которые находились около Меотиды (на берегу Азовского моря).[37]Большой интерес представляют для ученых и затонувшие корабли с их разнообразными партиями товаров, предметами бытового обихода моряков, багажом пассажиров и пр. В связи с этим следует отметить, что на дне Черного моря, на глубине более 200 м, обилие сероводорода делает маловероятной активную органическую жизнь. Это обстоятельство позволяет надеяться на хорошую сохранность дерева и других органических веществ, то есть тех материалов, которые редко становятся достоянием археологов. Проведенные работы в Средиземном и Черном морях дали возможность археологам познакомиться с различным содержанием грузов древних кораблей. Но добытые таким образом сведения носят по большей части отрывочный характер. К тому же найденные на кораблях предметы чаще всего ограничиваются изделиями из керамики, камня и металлов. Между тем, помимо этих изделий, на кораблях, несомненно, перевозились и гибли при кораблекрушениях различные текстильные товары,  деревянные изделия, в том числе мебель, предметы обихода и, что особенно важно, книги.[38] Древнегреческие папирусы обычно укладывались в бронзовые цилиндрические коробки — цисты, поэтому они могут довольно хорошо сохраниться в трюмах кораблей, затонувших на большой глубине в Черном море. Поиски таких кораблей, их исследование, извлечение грузов, регенерация (если таковая потребуется) древних рукописей — все это не представляется неодолимым для современной техники. Настоятельная необходимость приложить усилия для осуществления этих работ вряд ли может вызвать какие-либо возражения. Ведь в результатах таких поисков заинтересованы не только археологи, но также ученые, занимающиеся древней и средневековой историей, историей литературы, культуры и искусства. В глубинах Черного моря могут быть обнаружены не только корабли античной эпохи, но также и времен средневековья. Здесь могут быть найдены произведения византийских писателей и (что особенно важно для отечественной истории) не дошедшие в других списках древнерусские рукописи.Таковы перспективы подводных работ на Черном море. Однако следует сказать, что здесь, как и в любом научном начинании (и особенно в новой и неокрепшей отрасли — подводной археологии), не приходится рассчитывать на быстрые успехи. Прежде всего требуется дальнейшее совершенствование технического оборудования, чтобы осуществлять обширные работы на небольших и средних глубинах (до 40 м). Необходимы специально приспособленные землесосные станции, а также разборная арматура для удержания грунта от оползней и сохранения от разрушения крупных памятников, подлежащих расчистке. Нужны смотровые камеры для наблюдения за работами, фото- и киносъемочная аппаратура. Кроме того, для разведок с целью обнаружения затопленных кораблей были бы очень полезны подводные телевизионные установки. Значительные трудности связаны с обеспечением техническим оборудованием археологических работ на больших глубинах (300 м и более). Поиски затонувших кораблей на такой глубине следует вести посредством специально приспособленных эхолотов и телевизионных установок. Работы по расчистке обнаруженных памятников, обмерам и другим видам фиксации, а также по подъему находок нужно производить при помощи особых, специально для этой цели сконструированных механизмов. В ходе этих изысканий в иных условиях при посредстве новой техники будет выработана методика глубоководных археологических исследований. Мы убеждены в том, что, когда археологи получат на вооружение все то, что может дать им современная наука и техника, подводная археология откроет перед учеными новые благоприятные перспективы.